http://shalaev.ucoz.kz/blog/
среда, 28 декабря 2011 г.
СМОТРИТЕ: Я ЖИВОЙ!
Известный актер и режиссер выпустил откровенную книгу-исповедь:
http://shalaev.ucoz.kz/blog/
http://shalaev.ucoz.kz/blog/
СМОТРИТЕ: Я ЖИВОЙ!
Известный актер и режиссер выпустил откровенную книгу-исповедь
Любая более-менее героическая история начинается, по выражению одного моего знакомого, с того, что «человек попадает в попадалово». Каждый из нас попадал в это самое «попадалово», а иные и не по одному разу. И каждый знает, что из «попадалова» есть, в общем-то, всего два выхода: либо вверх, перешагнув через себя, либо, увы, - на нижнюю ступеньку своей эволюционной лестницы. Большинство, по моим личным наблюдениям, предпочитает совсем не героический, но куда более комфортный второй вариант. Перешагнуть через свои слабости и пороки решаются далеко не все. Потому что это довольно болезненно. И тяжело. На очищающую душу публичную исповедь решаются и вовсе одиночки. Что могут подумать люди и вообще? Никогда не задумывались, что само слово «исповедь» - это что-то среднее между «проповедью» и «исподним», - грязным бельем, то бишь…
Личное «попадалово» актера и режиссера Виктора Шалаева заключалось в том, что в результате халатности и недосмотра медиков он лишился ноги. Так называемая «высокая ампутация». Вообще, есть в этом во всем что-то чрезвычайно зловещее и инфернальное. Ничего не предвещало беды, сама операция (плановая, между прочим) прошла блестяще, хирург был опытным и хорошо знал свое дело, но… Аннушка уже разлила свое адское масло. Человек очнулся на больничных простынях без ноги и с полным набором соответствующих мыслей в голове. Злодейка-Судьба приготовила талантливому актеру неожиданные предлагаемые обстоятельства. Новую жизнь. И главный вопрос, на который ему предстояло ответить: а нужна ли ему такая жизнь?
Кто, возможно, не выдержав такого удара судьбы, запил бы горькую. Кто-то бы ушел в себя. Кто-то – в других. Четвертый бы оказался крепким орешком и наверняка решил бы наказать виновных в его инвалидности, затеяв судебную тяжбу с медиками, которые недосмотрели, не уберегли доверившегося им пациента. И каждый был бы, наверное, по-своему прав и не прав одновременно. Шалаев поступил тоньше и мудрее. Он написал обо всем пережитом книгу, где попытался осмыслить не только свою больничную трагедию, но и всю свою жизнь. Осмыслить максимально честно, не жалея и не льстя себе. И это, как оказалось, самое сложное. Получилось ли?
Хочу признаться сразу, «на берегу»: в этом материале я, Вера Гаврилко, – вопиюще необъективна. Во-первых, потому что я по-человечески очень люблю Виктора Григорьевича Шалаева, горжусь дружбой с ним и считаю его одним из немногих по-настоящему творческих людей в нашем городе. Трагические события, описанные Шалаевым в его автобиографической повести «Фантомные дали», происходили на моих глазах. Также, как другие его друзья, я сидела, оглушенная дикой новостью, стиснув руками телефонную трубку. Собирая передачу в больницу, долго грызла ручку, не зная, что написать, какими словами его подбодрить?.. Словом, пережила всю гамму чувств, которую переживает любой человек, чей друг оказывается в беде. И постепенно, к этой гамме, состоящей из боли, ужаса, отчаянья, жалости, стали добавляться новые нотки – нотки гордости. Сначала робкие, потом все больше усиливающиеся, сливающиеся в гимн восхищения и радости. Это когда я читала первые, еще черновые главы шалаевской повести, отправленные мне автором «с пылу, с жару» по электронной почте…
Сейчас хочется сделать маленькое отступление, чтобы задаться вопросом: а для чего вообще люди пишут книги? Действительно, для чего? Оглядитесь вокруг: сейчас стало модно называть себя писателем. Благо, с появлением интернета отпала как таковая необходимость печататься в издательствах. Писателей нынче развелось… не скажу, как собак, скорее - как фотографов. Почти каждый второй, прикупивший себе полупрофессиональную зеркалку, вдруг начинает грезить о славе Аведона, будучи свято убежденным, что любой сделанный им кадр шедеврален и неповторим. А если его еще и зафотошопить до полной утери чувства реальности, то Дали с Ренуаром нервно курят в сторонке.
Вот так же и с писательством. Это еще в прошлом веке имя труженика пера и чернильной жестянки было окружено ореолом тайны и избранничества. Простым смертным внушалось, что писательство – это дар Небес, особое состояние души, свойственное лишь особым людям. Триумфально шагнувший в массы интернет вдребезги разбил доктрину писательского небожительства. Оказалось, все куда проще. Оказалось, кому есть, что сказать читателям – тот и писатель. Но пейсателей среди них – все равно больше.
Пейсатель – это такой изощренный подвид писателя. Пишет пейсатель исключительно для того, чтобы почесать вечно зудящее ЧСВ. Но есть у пейсателя и другие мотивы, чисто по Фрейду. Так, один мой знакомый, человек в высшей степени ранимый, тонко чувствующий и обидчивый, занялся высокопродуктивным пейсательством, чтобы жестко и бескомпромиссно карать своих обидчиков. Негодяев он выводит в своих опусах (изменив одну букву в их именах-фамилиях, чтобы всем было понятно, кого он имеет в виду) в роли очень нехороших персонажей – убийц, сексуальных маньяков и злобных коррумпированных милиционеров. Похоже, сам пейсатель от этого, как пишут в интернетах, прёцца не падеццки. Обидчиков у обиженного хватает, судя по тому, что он недавно закончил шестой или седьмой роман. Все бы ничего и за плодовитого паренька можно было бы от души порадоваться, если бы не одно «но»... Отпусти бы Боженька бедняге чуток побольше таланта…
В основном же, на писательскую ниву Петропавловска заносит людей случайных. Зачастую это видные общественники, вышедшие на заслуженные отдых и, воодушевившись массой свободного времени, решившие живописать будни своих трудовых коллективов. В итоге получаются на редкость унылые сочинения, написанные неуклюжим полу-канцелярским языком, впрочем, представляющие определенный интерес наличием старинных черно-белых фотографий.
На фоне всей этой заунывной казенщины повесть Виктора Шалаева «Фантомные дали» производит эффект разорвавшейся бомбы. Автор не только довольно откровенно описывает хитросплетения своей непростой частной жизни, но и дает любопытные оценки социальной жизни города, который в рукописи имеет название мифического Степнолесска и узнаваемые черты реального Петропавловска.
А в Степнолесске этом - всего с избытком, включая чиновничью глупость и подковерные интриги, которые в полной мере мог испытать на себе герой повести Григорий Горланов. В одной из глав он был вызван на ковер к начальству для показательной публичной порки за газетную публикацию, в которой упоминается его имя рядом с именем большого местного бастыка в невыгодном для последнего контексте.
Из повести «Фантомные дали»
… «Собственно говоря, эта газета и была детонатором происходящего. Еженедельная, одна из многих, что привлекают читателей главным образом размещёнными телепрограммами, перепечатанными абсурдными вымыслами, городскими сплетнями и гороскопами. Традиционно первые страницы таких газет отданы официальной информации, поступающей сверху.
На этот раз газета совершала «поступок», выражала свое мнение о приёме неофициально побывавшего в области официального лица, раскрывая некие нестыковки в отказе просьбы «Русской общины», обнажая чиновничью ложь, и называя по имени…того…почти самого главного! И в центре всех этих событий, почти как Матросова перед дзотом, поставила его …Григория!
И сейчас он, на этот дзот, должен был лечь!
- Сначала биография, а затем уже траурные речи…- подумал Григорий, глядя, как начальник разворачивает газету.
После минутного молчания, тяжёлого вздоха, тот стал читать статью. Голос его был неровным, надтреснутым. Как гвозди вбивал, произнося фамилию Григория.
«Странно, - подумал Григорий, - два года назад он по-русски разговаривал почти без акцента…. Специально что ли? Зачем?…»
Наконец начальник дошел до абзаца, где упоминалась фамилия высокого начальника, и оценка корреспондентом его роли в возникшем недоразумении. В голос вернулись четкие, твёрдые звуки, выровнялось дыхание, и финальная часть статьи закончилась громким и гневным восклицанием: - Вот!!! Что это, я вас спрашиваю!? Политическая провокация? Или что ещё?
Он сделал паузу, обвёл темнеющим взглядом сотрудников, сидящих за столом, и продолжил.
- Каково, вот это всё, было читать одному из руководителей области? Он целыми днями в районах, по двадцать часов в сутки бьётся за урожай…
-…И зачем ему биться за урожай, - невольно подумал Григорий – в области давным–давно все хозяйства в частных руках. Пускай бы, частники и бились… Интересно, губернатор Калифорнии, со своими замами, тоже бьётся? Ну, если и бьётся, так, наверное, за свой собственный, ему принадлежащий урожай…. - И тут ему в голову пришла такая мысль…. такая мысль… что он её тут же… отбросил!
- Да, да! Бьётся, можно сказать, сутками! А вы, только представьте себе , каково это будет прочитать его детям, внукам, отцу, матери, жене, да вообще… всем родственникам и знакомым. Якобы, ОН, видите ли, сказал «нет»! Кто это слышал? Кто это слышал?! – повторил он, повернувшись к Григорию, словно именно тот написал статью.
За столом воцарилось молчание.
- Милиционер родился….- автоматически подумал Григорий – потом мысленно поправил себя - …нет…на этот раз… прокурор!
Но прокурор, пусть, может быть, где-то и родился, и стал подрастать, смачивая пелёнки, а вот следователь, судьи и присяжные были уже здесь».
Глава, откуда процитирован этот кусок, названа автором символично, по Достоевскому – «Тварь ли я дрожащая или…». Каждому из нас в этой жизни, по сути, предстоит ответить на этот важнейший вопрос. Для кого-то комфортнее и удобнее всю жизнь прожить «тварью дрожащей», другой всю жизнь, вроде бы, качает права, однако дрожать от этого не перестает…
Для героя повести Виктора Шалаева, думается, важнее ответить за свои поступки и слова не перед неким абстрактным судом общественности, а перед лопоухим Гришкой, деревенским пацаном с широко распахнутыми чистыми глазами, каким он был в детстве. Образ мальчика проходит красной нитью черед всю повесть, является главному герою в постнаркотических галлюцинациях, когда того везут на каталке из операционной. Этот образ сродни самому строгому Судие, ведь именно в детстве мы такие, какими нас создал Бог по своему образу и подобию. Поэтому так важно, несмотря на всю тяжесть потерь, разочарований и предательств, сохранить в себе чистоту первозданной детскости, как залог своего единения с Богом.
Думаю, что Шалаеву удалось написать очень духовную книгу, несмотря на то, что в ней вы не встретите модной темы заигрывания с Богом и религией. Бог и священник в тексте упоминаются всего единожды, когда главный герой повести, не в силах пережить очередной удар – предательство собственного сына, собирается покончить с собой на берегу реки, но по дороге ноги сами заносят его в Подгорный храм. Священник, увидев его дикое лицо, сам подходит к Григорию и предлагает исповедаться. После исповеди словно незримый камень падает с души, и Григорий понимает, что жить, в сущности, можно. Более того, нужно, ибо еще не выполнил он на земле свое предназначение, свою главную человеческую миссию. Она выходит за рамки традиционного штампа про дом-дерево-сына, поскольку напрямую касается совершенствования бессмертной души. И процедура эта, надо признать, довольно болезненная и кровавая, - зачастую душу приходится править острой бритвой по живому. Если неправильно срослось – разрезать и править сызнова…
Я не знаю, облегчил ли Виктор Шалаев свою беспокойную и совестливую душу этой публичной исповедью, но на душу читателя – свидетельствую! – повесть оказывает поистине целительный эффект. Советую всем неравнодушным людям обязательно прочесть повесть «Фантомные дали». Благо, при желании, ее можно легко найти в гугловском поисковике.
От редакции еженедельника «Петропавловск kz» уполномочена сообщить вам, дорогой Виктор Григорьевич, что мы объявляем вас победителем в нашем неофициальном журналистском рейтинге «Человек года - 2011» и от души желаем и впредь оказываться сильнее всех «предлагаемых обстоятельств», сколь бы печальными они не были! Пусть ваши друзья всегда будут рядом - в беде и в радости, а недруги и недоброжелатели когда-нибудь искренне пожалеют о сделанной подлости. Надеемся, что в наступающем году мы, зрители, сможем увидеть вас в главной роли в будущем спектакле «Фантомные дали», написанном по мотивам вашей повести.
А от себя добавлю просто - люблю и горжусь знакомством с вами.
Всегда ваша Вера ГАВРИЛКО.
"Петропавловск kz"
Фото взято из интернет-страницы «Мой мир» Виктора Шалаева.
Любая более-менее героическая история начинается, по выражению одного моего знакомого, с того, что «человек попадает в попадалово». Каждый из нас попадал в это самое «попадалово», а иные и не по одному разу. И каждый знает, что из «попадалова» есть, в общем-то, всего два выхода: либо вверх, перешагнув через себя, либо, увы, - на нижнюю ступеньку своей эволюционной лестницы. Большинство, по моим личным наблюдениям, предпочитает совсем не героический, но куда более комфортный второй вариант. Перешагнуть через свои слабости и пороки решаются далеко не все. Потому что это довольно болезненно. И тяжело. На очищающую душу публичную исповедь решаются и вовсе одиночки. Что могут подумать люди и вообще? Никогда не задумывались, что само слово «исповедь» - это что-то среднее между «проповедью» и «исподним», - грязным бельем, то бишь…
Личное «попадалово» актера и режиссера Виктора Шалаева заключалось в том, что в результате халатности и недосмотра медиков он лишился ноги. Так называемая «высокая ампутация». Вообще, есть в этом во всем что-то чрезвычайно зловещее и инфернальное. Ничего не предвещало беды, сама операция (плановая, между прочим) прошла блестяще, хирург был опытным и хорошо знал свое дело, но… Аннушка уже разлила свое адское масло. Человек очнулся на больничных простынях без ноги и с полным набором соответствующих мыслей в голове. Злодейка-Судьба приготовила талантливому актеру неожиданные предлагаемые обстоятельства. Новую жизнь. И главный вопрос, на который ему предстояло ответить: а нужна ли ему такая жизнь?
Кто, возможно, не выдержав такого удара судьбы, запил бы горькую. Кто-то бы ушел в себя. Кто-то – в других. Четвертый бы оказался крепким орешком и наверняка решил бы наказать виновных в его инвалидности, затеяв судебную тяжбу с медиками, которые недосмотрели, не уберегли доверившегося им пациента. И каждый был бы, наверное, по-своему прав и не прав одновременно. Шалаев поступил тоньше и мудрее. Он написал обо всем пережитом книгу, где попытался осмыслить не только свою больничную трагедию, но и всю свою жизнь. Осмыслить максимально честно, не жалея и не льстя себе. И это, как оказалось, самое сложное. Получилось ли?
Хочу признаться сразу, «на берегу»: в этом материале я, Вера Гаврилко, – вопиюще необъективна. Во-первых, потому что я по-человечески очень люблю Виктора Григорьевича Шалаева, горжусь дружбой с ним и считаю его одним из немногих по-настоящему творческих людей в нашем городе. Трагические события, описанные Шалаевым в его автобиографической повести «Фантомные дали», происходили на моих глазах. Также, как другие его друзья, я сидела, оглушенная дикой новостью, стиснув руками телефонную трубку. Собирая передачу в больницу, долго грызла ручку, не зная, что написать, какими словами его подбодрить?.. Словом, пережила всю гамму чувств, которую переживает любой человек, чей друг оказывается в беде. И постепенно, к этой гамме, состоящей из боли, ужаса, отчаянья, жалости, стали добавляться новые нотки – нотки гордости. Сначала робкие, потом все больше усиливающиеся, сливающиеся в гимн восхищения и радости. Это когда я читала первые, еще черновые главы шалаевской повести, отправленные мне автором «с пылу, с жару» по электронной почте…
Сейчас хочется сделать маленькое отступление, чтобы задаться вопросом: а для чего вообще люди пишут книги? Действительно, для чего? Оглядитесь вокруг: сейчас стало модно называть себя писателем. Благо, с появлением интернета отпала как таковая необходимость печататься в издательствах. Писателей нынче развелось… не скажу, как собак, скорее - как фотографов. Почти каждый второй, прикупивший себе полупрофессиональную зеркалку, вдруг начинает грезить о славе Аведона, будучи свято убежденным, что любой сделанный им кадр шедеврален и неповторим. А если его еще и зафотошопить до полной утери чувства реальности, то Дали с Ренуаром нервно курят в сторонке.
Вот так же и с писательством. Это еще в прошлом веке имя труженика пера и чернильной жестянки было окружено ореолом тайны и избранничества. Простым смертным внушалось, что писательство – это дар Небес, особое состояние души, свойственное лишь особым людям. Триумфально шагнувший в массы интернет вдребезги разбил доктрину писательского небожительства. Оказалось, все куда проще. Оказалось, кому есть, что сказать читателям – тот и писатель. Но пейсателей среди них – все равно больше.
Пейсатель – это такой изощренный подвид писателя. Пишет пейсатель исключительно для того, чтобы почесать вечно зудящее ЧСВ. Но есть у пейсателя и другие мотивы, чисто по Фрейду. Так, один мой знакомый, человек в высшей степени ранимый, тонко чувствующий и обидчивый, занялся высокопродуктивным пейсательством, чтобы жестко и бескомпромиссно карать своих обидчиков. Негодяев он выводит в своих опусах (изменив одну букву в их именах-фамилиях, чтобы всем было понятно, кого он имеет в виду) в роли очень нехороших персонажей – убийц, сексуальных маньяков и злобных коррумпированных милиционеров. Похоже, сам пейсатель от этого, как пишут в интернетах, прёцца не падеццки. Обидчиков у обиженного хватает, судя по тому, что он недавно закончил шестой или седьмой роман. Все бы ничего и за плодовитого паренька можно было бы от души порадоваться, если бы не одно «но»... Отпусти бы Боженька бедняге чуток побольше таланта…
В основном же, на писательскую ниву Петропавловска заносит людей случайных. Зачастую это видные общественники, вышедшие на заслуженные отдых и, воодушевившись массой свободного времени, решившие живописать будни своих трудовых коллективов. В итоге получаются на редкость унылые сочинения, написанные неуклюжим полу-канцелярским языком, впрочем, представляющие определенный интерес наличием старинных черно-белых фотографий.
На фоне всей этой заунывной казенщины повесть Виктора Шалаева «Фантомные дали» производит эффект разорвавшейся бомбы. Автор не только довольно откровенно описывает хитросплетения своей непростой частной жизни, но и дает любопытные оценки социальной жизни города, который в рукописи имеет название мифического Степнолесска и узнаваемые черты реального Петропавловска.
А в Степнолесске этом - всего с избытком, включая чиновничью глупость и подковерные интриги, которые в полной мере мог испытать на себе герой повести Григорий Горланов. В одной из глав он был вызван на ковер к начальству для показательной публичной порки за газетную публикацию, в которой упоминается его имя рядом с именем большого местного бастыка в невыгодном для последнего контексте.
Из повести «Фантомные дали»
… «Собственно говоря, эта газета и была детонатором происходящего. Еженедельная, одна из многих, что привлекают читателей главным образом размещёнными телепрограммами, перепечатанными абсурдными вымыслами, городскими сплетнями и гороскопами. Традиционно первые страницы таких газет отданы официальной информации, поступающей сверху.
На этот раз газета совершала «поступок», выражала свое мнение о приёме неофициально побывавшего в области официального лица, раскрывая некие нестыковки в отказе просьбы «Русской общины», обнажая чиновничью ложь, и называя по имени…того…почти самого главного! И в центре всех этих событий, почти как Матросова перед дзотом, поставила его …Григория!
И сейчас он, на этот дзот, должен был лечь!
- Сначала биография, а затем уже траурные речи…- подумал Григорий, глядя, как начальник разворачивает газету.
После минутного молчания, тяжёлого вздоха, тот стал читать статью. Голос его был неровным, надтреснутым. Как гвозди вбивал, произнося фамилию Григория.
«Странно, - подумал Григорий, - два года назад он по-русски разговаривал почти без акцента…. Специально что ли? Зачем?…»
Наконец начальник дошел до абзаца, где упоминалась фамилия высокого начальника, и оценка корреспондентом его роли в возникшем недоразумении. В голос вернулись четкие, твёрдые звуки, выровнялось дыхание, и финальная часть статьи закончилась громким и гневным восклицанием: - Вот!!! Что это, я вас спрашиваю!? Политическая провокация? Или что ещё?
Он сделал паузу, обвёл темнеющим взглядом сотрудников, сидящих за столом, и продолжил.
- Каково, вот это всё, было читать одному из руководителей области? Он целыми днями в районах, по двадцать часов в сутки бьётся за урожай…
-…И зачем ему биться за урожай, - невольно подумал Григорий – в области давным–давно все хозяйства в частных руках. Пускай бы, частники и бились… Интересно, губернатор Калифорнии, со своими замами, тоже бьётся? Ну, если и бьётся, так, наверное, за свой собственный, ему принадлежащий урожай…. - И тут ему в голову пришла такая мысль…. такая мысль… что он её тут же… отбросил!
- Да, да! Бьётся, можно сказать, сутками! А вы, только представьте себе , каково это будет прочитать его детям, внукам, отцу, матери, жене, да вообще… всем родственникам и знакомым. Якобы, ОН, видите ли, сказал «нет»! Кто это слышал? Кто это слышал?! – повторил он, повернувшись к Григорию, словно именно тот написал статью.
За столом воцарилось молчание.
- Милиционер родился….- автоматически подумал Григорий – потом мысленно поправил себя - …нет…на этот раз… прокурор!
Но прокурор, пусть, может быть, где-то и родился, и стал подрастать, смачивая пелёнки, а вот следователь, судьи и присяжные были уже здесь».
Глава, откуда процитирован этот кусок, названа автором символично, по Достоевскому – «Тварь ли я дрожащая или…». Каждому из нас в этой жизни, по сути, предстоит ответить на этот важнейший вопрос. Для кого-то комфортнее и удобнее всю жизнь прожить «тварью дрожащей», другой всю жизнь, вроде бы, качает права, однако дрожать от этого не перестает…
Для героя повести Виктора Шалаева, думается, важнее ответить за свои поступки и слова не перед неким абстрактным судом общественности, а перед лопоухим Гришкой, деревенским пацаном с широко распахнутыми чистыми глазами, каким он был в детстве. Образ мальчика проходит красной нитью черед всю повесть, является главному герою в постнаркотических галлюцинациях, когда того везут на каталке из операционной. Этот образ сродни самому строгому Судие, ведь именно в детстве мы такие, какими нас создал Бог по своему образу и подобию. Поэтому так важно, несмотря на всю тяжесть потерь, разочарований и предательств, сохранить в себе чистоту первозданной детскости, как залог своего единения с Богом.
Думаю, что Шалаеву удалось написать очень духовную книгу, несмотря на то, что в ней вы не встретите модной темы заигрывания с Богом и религией. Бог и священник в тексте упоминаются всего единожды, когда главный герой повести, не в силах пережить очередной удар – предательство собственного сына, собирается покончить с собой на берегу реки, но по дороге ноги сами заносят его в Подгорный храм. Священник, увидев его дикое лицо, сам подходит к Григорию и предлагает исповедаться. После исповеди словно незримый камень падает с души, и Григорий понимает, что жить, в сущности, можно. Более того, нужно, ибо еще не выполнил он на земле свое предназначение, свою главную человеческую миссию. Она выходит за рамки традиционного штампа про дом-дерево-сына, поскольку напрямую касается совершенствования бессмертной души. И процедура эта, надо признать, довольно болезненная и кровавая, - зачастую душу приходится править острой бритвой по живому. Если неправильно срослось – разрезать и править сызнова…
Я не знаю, облегчил ли Виктор Шалаев свою беспокойную и совестливую душу этой публичной исповедью, но на душу читателя – свидетельствую! – повесть оказывает поистине целительный эффект. Советую всем неравнодушным людям обязательно прочесть повесть «Фантомные дали». Благо, при желании, ее можно легко найти в гугловском поисковике.
От редакции еженедельника «Петропавловск kz» уполномочена сообщить вам, дорогой Виктор Григорьевич, что мы объявляем вас победителем в нашем неофициальном журналистском рейтинге «Человек года - 2011» и от души желаем и впредь оказываться сильнее всех «предлагаемых обстоятельств», сколь бы печальными они не были! Пусть ваши друзья всегда будут рядом - в беде и в радости, а недруги и недоброжелатели когда-нибудь искренне пожалеют о сделанной подлости. Надеемся, что в наступающем году мы, зрители, сможем увидеть вас в главной роли в будущем спектакле «Фантомные дали», написанном по мотивам вашей повести.
А от себя добавлю просто - люблю и горжусь знакомством с вами.
Всегда ваша Вера ГАВРИЛКО.
"Петропавловск kz"
Фото взято из интернет-страницы «Мой мир» Виктора Шалаева.
пятница, 16 декабря 2011 г.
Жанаозен
Добавим, что в связи с начавшимися в Жанаозене забастовками в Казахстане были заблокированы многие интернет-ресурсы, а также сервис коротких сообщений Твиттер. Блокировка распространилась и на соседний Кыргызстан, находящийся в зависимости от казахских провайдеров.
http://www.news-asia.ru/tag/%D0%96%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D0%BE%D0%B7%D0%B5%D0%BD
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
